 Мне
представляется полезным рассуждать об эмоциях на языке
определенных компонентов.
Когнитивный
элемент аффектов клинически важен. Как для пациентов,
так и для врачей полезно обращать внимание на смысл
аффекта, т.е. на послание, содержащееся в переживании
самого аффекта, как отличное от "стоящей за ним
истории". Смысл аффекта часто необходимо определять
в клинических целях, потому что он проясняет некоторые
аспекты рассматриваемой в данное время проблемы, которые
пациент мог не отметить сознательным образом. Таким
образом, как тревога, так и страх сигнализируют о восприятии
надвигающейся опасности. Их смысл выражается словами:
"Нечто плохое готово случиться".
Но
стоящая за ними история может быть иной.
Страх
связан с возможностью внешней, верифицируемой опасности,
тогда как тревога связана с некоей опасностью, идущей
изнутри человека. Исследование последней приносит лишь
ограниченные результаты, потому что часть истории не
является сознательной, опыт показывает, что пациенты
охотно рационализируют эти страхи в терминах глобальных
опасностей. В депрессии "смысл" аффекта состоит
в том, что нечто плохое уже произошло, и вину или ответственность
за это человек приписывает себе.
Селигмэн
пришел к сходному определению депрессии, основанному
на приписывании себе состояния беспомощности, а также
на ожидании будущей. "История, стоящая за"
депрессией, может содержать ядро утраты, однако оно
часто погребено под различными самообвинительными и
жалобными откликами, за которыми может скрываться амбивалентное
отношение к объекту. Бессознательная агрессия — один
из детерминантов незаконченного, нерешенного траура. |
