 Самая
ранняя внешняя реальность младенца — физическое присутствие
матери и проникающее всюду воздействие ее бессознательного.
Последнее включает в себя ее собственный внутренний
мир, отношения с реальными и внутренними родителями
и, что не менее важно для развития ребенка — нарциссические
и сексуальные инвестиции в его отца. МакДугалл убеждена,
что привязанность матери к своему любовному партнеру
носит решающий характер как для будущего развития эдиповой
структуры, так и для предъявления ребенку нарциссических
и либидинальных ролей, призванных удовлетворить ее бессознательные
потребности и желания.
В
"Театре души" она предлагает дополнить важную
с ее точки зрения концепцию Кристала архаичными фантазмами
о первосцене, в которой "дети обоих полов могут
переживать свое тело как материнское сексуальное дополнение;
для таких пациентов обладание собственными жизненно
важными функциями и частями тела равносильно разрушению
матери, тогда как поддержание патологического функционирования
бессознательно означает быть с ней одним целым, и в
то же время давать волю садистскому опустошению ее тела
через собственное функционирование. Образ первосцены
таким образом регрессирует от отношений трех тел через
отношения двух тел к эротической смертельной битве одного
тела, где нет никакой внутренней идентификации с заботящимся
материнским объектом".
В
психоанализе аналитики различных школ часто используют
модель отношений матери и ребенка для исследования скрытого
взаимодействия между двумя бессознательными процессами
— переноса и контрпереноса.
Пациенты,
не имеющие положительного детского опыта обращения со
своими эмоциями и впоследствии называния их, стараются
заставить аналитика пережить то, что для них невозможно
не только осознать, но даже назвать. Кристал уверен,
что если аналитик принимает это, он получает доступ
к самым ранним переживаниям своего пациента.
В
своей работе "Контрперенос и примитивное общение"
Джойс МакДугалл приводит пример подобных переживаний.
Она замечает, что ее пациентка чувствует себя прекрасно
после каждого сеанса, во время которого сама МакДугалл
ощущает беспомощность и огорчение. Осознав это, МакДугалл
спрашивает пациентку: "Не хотите ли Вы, чтобы я
заплакала вместо Вас?".
В
полном согласии с идеями Кристала, другой французский
психоаналитик Мари-Лиз Ру, также фокусирует свое внимание
на проблемах получения удовольствия и удовлетворения,
полагая, как и Кристал, что в силу фиксации либидо на
первых сенсорных впечатлениях, роль ухаживающего за
ребенком окружения приобретает особую важность в его
последующей телесной и психической истории.
Она
утверждает, что среди пациентов всегда попадаются такие,
для кого удовольствие и, тем более — осознание его получения,
может принадлежать только который при этом обладал очень
высоким интеллектом, заявлял: "Если Вы хотите знать,
что я чувствую, я должен дать Вам телефонный номер моей
матери. Только она знает, что я чувствую". Этот
пример ярко демонстрирует основную мысль Кристала: "Само
присутствие осуществляющего уход лица и его отклик уже
несет успокоение для испытывающего беспокойство ребенка.
Можно предлагать себя в качестве дополнительного органа,
показывая ребенку, что сам не испытываешь заметного
волнения.
В
потребности ребенка принимать оценку родителем окружающего
мира заключена основа его внушаемости. У малыша нет
иного выбора, кроме принятия матери в качестве всесильной.
Дети будут поэтому использовать свое воображение для
поддержки этой веры, даже когда мать не может облегчить
их дистресс. И поэтому там, где имеет место боль или
болезненный аффект, ребенок склонен позволять матери
отвлекать его внимание или давать ему компенсацию за
данный дискомфорт. Для приобретения ребенком этой функции
успокоения, он должен чувствовать, что получил разрешение
"занять место матери" в качестве источника
оказания помощи".
|
